Омдурман. Рыцари против пулеметов

Если поначалу завоеватели почти не встречали в Судане серьезного сопротивления, то вскоре начались восстания. Надо сказать, что застрельщиком беспорядков далеко не всегда вы­ступал обездоленный народ. Нередко начинали мутить воду местные олигархи от работорговли. Проблема раздела прибы­лей от этого весьма доходного бизнеса являлась центральной проблемой суданской политики. Довольно животрепещущим был вопрос о том, должна ли работорговля оставаться монопо­лией государства или в эту отрасль экономики следует пустить частных предпринимателей. Не обошлось и без парадоксов. Ряд историков называли суданских политиков, ратовавших за демонополизацию работорговли, «либералами», а требовавших запретить этот почтенный бизнес — «консерваторами». И в этом есть своя логика, ведь первые пытались, пусть и опосредовано, интегрировать Судан в мировую капиталистическую экономику и добивались свободы предпринимательства, а вторые обраща­ли свой взор назад к родо-племенному укладу.

Образ новых властителей как защитников от засилья евро­пейцев тоже не очень-то складывался. Во-первых, среди зани­мавших высшие административные должности «турок» на самом деле кого только не было. Были черкесы, албанцы, левантийцы, исламинизированные (и не очень) греки и славяне. Ко второй половине XIX в. многие из них успели основательно вестернизи­роваться, и культурный разрыв с африканскими мусульманами был изрядный. Во-вторых, именно при турках в верховья Нила в невиданном ранее количестве хлынули настоящие европей­цы: англичане, немцы, французы, русские, поляки, итальянцы.

Наряду с интенсивным ограблением Судана османо-египетский колониальный режим предпринимал слабые попытки его модер­низации. В 70-е годы на севере страны удалось построить же­лезнодорожную ветку длиной 53 км и основать Нильское паро­ходство. На правительственную службу приглашали инженеров, офицеров, врачей. Немало было и авантюристов, искателей легкой наживы. Были и люди, стремившиеся проводить в Суда­не политику, выгодную их родной стране.

В 1869 г. некто У. С. Бейкер первым из англичан получил звание паши и пост генерал-губернатора Экваториальной про­винции Османской империи. Правда, эту провинцию ему еще редстояло завоевать, и населяли ее в основном чернокожие ; народы, часто язычники, а не мусульмане. Но через несколько лет появилась целая группа христиан — губернаторов арабских и полуарабских областей. А в 1877 г. англичанин Ч. Дж. Гордон (между прочим, участник Крымской войны) занял пост генерал-губернатора всего Египетского Судана. Он, в свою очередь, добивался назначения на высшие административные и военные должности европейцев, преимущественно англичан и шотланд­цев, на худой конец, итальянцев, австрийцев и австрийских сла­вян, но — ни в коем случае не французов и американцев. Он не только не взял на службу никого из представителей этих наций, но и уволил некоторых, служивших ранее. Франция и Соединен­ные Штаты имели свои виды на Судан и могли оказаться сопер­никами Великобритании. Все эти назначения давали повод гово­рить о «тирании неверных», под которую подпали африканские мусульмане через посредство турок. Вскоре после того, как Гор­дон стал генерал-губернатором, вспыхнуло восстание, которое можно было бы назвать национально-освободительным, если бы не одна пикантная деталь, о которой будет рассказано ниже.

Во второй половине 70-х гг. XIX в. Османское государство было сильно ослаблено. В 1875-1876 гг. туркам не удалось захва­тить Эфиопию. Не последнюю роль сыграла и русско-турецкая война 1877-1878 гг., требующая напряжения всех сил дряхлею­щей исламской империи. Все это заставляло искать могущест­венных союзников, которые имели возможность диктовать свои условия. В 1877 г. Турция заключила с Великобританией конвен­цию о борьбе с работорговлей в Судане, осуществление кото­рой было возложено на Гордона. Предпринимаемые им меры и стали главной причиной того, что юго-запад Судана «восстал в огне». Как уже говорилось ранее, торговля невольниками была основой экономики этого района. Безусловно, в мятеж были под разными предлогами вовлечены всевозможные сирые и убогие, но возглавил его крупнейший олигарх-работорговец Сулейман вад аз-Зубейр. Между прочим, он опирался на вооруженные от­ряды, сформированные из его собственных рабов. Это не так уж и удивительно. Предназначенный для личного пользования, а не для дальнейшей перепродажи, невольник могущественно­го господина — это был определенный социальный статус, не самый худший из возможных в Судане. А что с ними будет после освобождения, никто толком не представлял.

Сперва Сулейману вад аз-Зубейру удалось одержать побе­ду в сражении, но затем по приказу Гордона была установлена строжайшая экономическая блокада юго-западных областей, и к июлю 1878 г. восстание попросту задохнулось. Аз-Зубейр и еще девять вождей сдались на милость победителя, но были расстреляны. В том же месяце Гордон был отозван с поста гене­рал-губернатора и направлен специальным послом в Эфиопию. Его место занял суданский араб Муххамед Рауф.

Однако, как показали дальнейшие события, волнения кон­ца 70-х были лишь цветочками. К сожалению, страшащиеся потерять работу работорговцы были далеко не единственны­ми недовольными в Судане. В начале 80-х процесс брожения продолжался. Теперь он принял еще и религиозный характер. В августе 1881 г. прозвучала первая публичная проповедь Махди (мусульманского мессии).

Человек, назвавший себя так, прежде носил имя Муххамед Ахмед. Он принадлежал к семье, происходившей, как полагали, от ближайших родственников пророка Муххамеда. Несмотря на это, отец и братья будущего мессии зарабатывали себе на жизнь вполне светским ремеслом — строили лодки. Лишь Муххамед Ахмед, единственный в семье, пожелал стать законоучителем и получить соответствующее образование. Его карьера на этом поприще была довольно успешной, и к 1881 г. он имел немало учеников. Когда Муххамед Ахмед впервые назвал себя Махди, ему было 37 лет. После ряда путешествий он обосновался на острове Аба на Белом Ниле и разослал своим последователям письма, в которых призывал совершить сюда паломничество. На Абе собралось множество народу, и Махди призвал их к джи­хаду, священной войне против неверных.

Надо сказать, что идеология махдистов (как стали называть приверженцев мессии европейцы) несколько отличалась от ис­лама времен пророка Муххамеда, что легко объяснить текущим политическим моментом. Согласно классической доктрине, му­сульмане должны вести джихад прежде всего против язычников. Христиане же и евреи являются «людьми писания», и в их отно­шении допустим компромисс. В Судане конца XIX в. все вышло наоборот. В число «неверных», против которых был направлен непримиримый джихад, попали не только христиане и евреи, но и турки, которых Махди называл «мусульманами лишь по име­ни». В то же время языческие племена Южного Судана были естественными союзниками махдистов, и зачастую последние довольно терпимо относились к идолопоклонству первых.

Для подавления бунта генерал-губернатор Муххамед Рауф послал из Хартума (столицы Судана, расположенной у места слияния Белого и Голубого Нила) пароход, который должен был доставить на Абу военный отряд. Но операция была организова­на крайне неумело, и вооруженным лишь палками или, в лучшем случае, копьями махдистам удалось разгромить карателей. За­тем повстанцы стали одерживать победу за победой, стремясь в каждом из сражений захватывать необходимое им огнестрель­ное оружие. В конце концов, это привело страну к состоянию, которое позже называли «окружением городов восставшей де­ревней».

К началу 1883 г. Махди создал регулярную армию — джихадию. Ее пехотные части состояли в значительной степени из не­давно освобожденных и новообращенных в ислам чернокожих невольников. В частности, это могли быть захваченные в плен воины противника (рядовой состав правительственной армии комплектовался из специально купленных для этой цели рабов). Основной боевой единицей был полк под командованием амира, который делился на пять сотен. Каждая сотня делилась на пять взводов, которые назывались мукаддамии. Полки объединя­лись в бригады, бригады — в корпуса. Всего корпусов было три, и во главе каждого стоял халиф, ближайший помощник Махди. Каждый из корпусов имел знамя своего цвета: черное, зеленое и красное. Кроме того, в состав джихадии входили кавалерийские и пехотные сотни, выставленные отдельными племенами.

Между тем в Хартуме один за другим сменялись наместни­ки, но это не очень-то помогало. Было очевидно, что османо­египетские власти не справляются с ситуацией. Тем временем англичане решили воспользоваться отделением большей час­ти Судана от Египта, чтобы единовластно утвердиться на этой территории. Дипломатическими средствами они добились вре­менного, как утверждали дипломаты, вывода египетских войск и администрации из Судана. На смену им были срочно перебро­шены войска из Британской империи. Главой провинции назна­чался Ч. Дж. Гордон, зарекомендовавший себя при подавлении восстания 1878-1879 гг. Он получал чрезвычайные полномочия.

Гордон пытался справиться с махдистами, опираясь на ста­рую аристократию. В его планы входило создать на территории Судана ряд вассальных султанатов, более зависимых от Вели­кобритании, чем от Египта. Самому Махди он предлагал стать султаном Кордофана, области, лежащей западнее Белого Нила. В своих заявлениях, предназначенных для широкой публики, Гордон критиковал турецкую власть и говорил о политике «ис­правления зла».

Несмотря на развернутую Гордоном бурную деятельность, британцы оказались не намного успешнее египтян. Им мало кого удалось привлечь на свою сторону, мятеж зашел слишком далеко. В октябре 1884 г. сорокатысячная армия Махди осадила Хартум. 25 января 1885 г. столица была взята, а руководивший обороной Гордон убит.

21 апреля 1885 г. до времени смиривший­ся с поражением британский парламент принял резолюцию «не предпринимать каких-либо дальнейших наступательных опе­раций в Судане», — и иностранные войска были выведены из страны, а спустя два месяца вождь и знамя восстания, Махди, отошел в мир иной. Его наследником стал один из трех назна­ченных мессией халифов — Абдулла.