Речи

«Дайте нам пушки, и мы закончим дело»

Выступление по радио 9 февраля 1941 года

Прошло пять месяцев с тех пор, как я обращался по радио к британской нации и Британской империи. В военное время особенно полезна пословица: «Главное — это дела, а не слова». Но вместе с тем не мешает время от времени оглянуться на пройденный путь, чтобы подвести итог. В самом деле, за последние четыре-пять месяцев дела наши шли успешно во многих отношениях, гораздо более успешно, чем смели рассчитывать многие из нас.

Мы прочно удерживали свои позиции и смело глядели в глаза двум диктаторам в тот час, когда их триумф казался абсолютным; при этом мы сумели доказать свою способность стоять против них в одиночку. После тяжелых поражений, нанесенных нашими истребителями германским воздушным силам в августе и сентябре прошлого года, герр Гитлер не посмел осуществить вторжение на наш остров, несмотря на то, что это было ему крайне необходимо, и несмотря на все свои внушительные приготовления. Провалившись с этим грандиозным проектом, он попытался сломить моральный дух британской нации с помощью бомбардировок сперва Лондона, а затем и других наших больших городов. Ныне очевидно, к восхищению всего мира и наших друзей в Соединенных Штатах, что такая форма шантажа, посредством убийств и террора, не только не ослабила морального духа британской нации, но, наоборот, вызвала столь яростную и единодушную вспышку ненависти, какой еще не знало современное общество.

Вся Британская империя гордится своей метрополией и жаждет быть здесь с нами, помогая нам все большим числом солдат. Мы глубоко ощущаем поток любви, изливающийся на нас из владений короны через необъятные океанские просторы. Именно в том и заключается наша главная цель в войне, чтобы быть достойными этой любви и суметь ее сохранить.

На протяжении всех этих мрачных зимних месяцев враг был достаточно силен, чтобы сбрасывать на нас по три-четыре тонны бомб на каждую тонну, которую мы могли вернуть Германии. Мы ведем дело к тому, чтобы роли в скором времени поменялись, но за эти месяцы Лондону и другим нашим большим городам пришлось перенести тяжелые удары. Наши люди напоминают мне британские каре у Ватерлоо. Но здесь не солдатские каре, люди не одеты в алые мундиры. Это лишь простые англичане, шотландцы и валлийцы — мужчины, женщины и дети,— вставшие тесной стеной. Но дух их такой же, слава их такая же; и в конце концов победа их будет еще более великолепной, чем при прославленном Ватерлоо. Честь и слава всей противовоздушной обороне — чрезвычайной и обычной, добровольной и профессиональной,— помогшей нашему народу перенести это грозное испытание, подобного которому еще не выпадало на долю ни одного цивилизованного общества! Если я упомяну здесь лишь одну из отраслей этой службы, а именно полицию, то только потому, что другим отраслям почести воздавались не раз. Полиция же участвовала во всей этой работе постоянно, без перерыва. Одна работница писала мне: «Какие они благородные люди!»

Прошло уже более двух третей зимы, причем до сих пор у нас еще не было серьезных эпидемий; более того, роста заболеваний не было, несмотря на импровизированные условия в бомбоубежищах. Это делает честь нашим местным медицинским и санитарным властям, нашему самоотверженному медицинскому персоналу и министерству здравоохранения, глава которого, м-р Малькольм Макдональд, уезжает теперь в Канаду, чтобы занять там важный пост верховного комиссара.

Еще одно обстоятельство поразило меня, когда я навел соответствующие справки. Несмотря на все случаи нарушения правил военного времени и связанные с ними судебные преследования, несмотря на благоприятную для грабежей и беспорядков обстановку, преступность за эту зиму уменьшилась, и в наших тюрьмах заключенных теперь меньше, чем в годы мира.

Мы перевалили через хребет зимы. Дни становятся длиннее. Королевский воздушный флот растет и уже бесспорно является владыкой воздуха в дневное время. Вражеские нападения могут оказаться более острыми, но они будут более краткими; легче станет работать, легче станет жить.

Таким образом, если первая наша победа заключалась в том, что захватчику дали отпор, то вторая наша победа заключается в том, что мы расстроили его планы террора в отношении нашего народа.

Тем временем, в октябре, за рубежами нашей страны совершилось чудо. Один из двух диктаторов — коварный, хладнокровный, жестокий итальянец, который надеялся по дешевке купить себе империю, нанеся удар в спину поверженной Франции,— попал в беду. Без малейшего повода, подгоняемый лишь жаждой власти и звериной алчностью, Муссолини напал на Грецию и вторгся в ее пределы, но лишь для того, чтобы оказаться бесславно отброшенным героической греческой армией; о ней, с вашего разрешения, я скажу, что на наших глазах она воскресила славу, украшавшую эту страну с древних времен. В то время как синьор Муссолини извивался от боли под ударами греческого бича в Албании, генералы Уэйвелл и Уилсон, которым, в соответствии с нашими договорными обязательствами, поручена оборона Египта и Суэцкого канала — причем был момент, когда эта задача казалась невыполнимой,— получили весьма мощные подкрепления людьми, артиллерией, снаряжением, а главное, танками, которые мы послали с нашего острова, невзирая на угрозу вторжения. К ним присоединились также многочисленные войска из Индии, Австралии и Новой Зеландии. С того момента началась серия побед в Ливии, бесповоротно сломившая итальянскую военную мощь на Африканском континенте. Всех нас порадовало и, я бы сказал, возвысило это явление разоблачения и унижения еще одного из тех, о ком Байрон сказал:

То боги пагод с мечом в руке,

С панцирной грудью, на глиняных ногах.

Таким образом, в Ливии произошло третье значительное событие, о котором мы можем говорить с определенным чувством удовлетворения. Сегодня исполнилось ровно два месяца с того дня, как я с тревогой и в то же время с надеждой ожидал сведений о великом контрударе, подготовленном против итальянских захватчиков в Египте. Тайна приготовлений была сохранена до конца. Приготовления были проведены хорошо. Но надо сказать, что совершить этот прыжок длиной в семьдесят миль через пустыню и атаковать войско, насчитывающее десять или одиннадцать дивизий, оснащенных всеми средствами современной военной техники и укреплявших свои позиции в течение целых трех месяцев, было в высшей степени рискованной затеей.

После того как блестящая и решающая победа при Сиди-Баррани, сопровождавшаяся пленением десятков тысяч неприятельских солдат, доказала, что боевыми качествами, искусством маневра и оружием мы превосходим неприятеля — и это после того, как враг так много хвастал своим мужеством и военными достоинствами,— стало очевидным, что и остальным итальянским силам в Восточной Ливии угрожает серьезнейшая опасность. Им было не так-то легко отступать по прибрежной дороге, не рискуя при этом оказаться перехваченными на открытой местности нашими бронетанковыми дивизиями и бригадами, совершающими глубокие броски через пустыню, и попасть под грандиозные охватывающие удары и рейды. Противнику пришлось подвергнуться нападению по частям.

Генерал Уэйвелл, как, впрочем, и все наши военачальники, их ловкие, активные и воодушевленные бойцы, все британцы, австралийцы и индусы, из которых состоит Имперская армия, поняли, какая возможность открывается перед ними. В этот момент я позволил себе напомнить генералу Уэйвеллу седьмую главу Евангелия от Матфея, седьмой стих которой, как вы все помните,— или, во всяком случае, должны помнить,— гласит: «Просите и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам». Нильская армия просила, и ей было дано; она искала и обрела; она постучала, и ей было отворено. За каких-нибудь восемь недель кампании, которую еще долго будут изучать как образец военного искусства, было осуществлено продвижение на расстояние в четыреста миль. Вся итальянская армия в восточной части Ливии, насчитывавшая, как сообщалось, более 150 000 штыков, захвачена в плен или уничтожена. Вся провинция Киренаики, почти равная по площади Англии и Уэльсу вместе взятым, завоевана. Несчастные арабские племена, в течение тридцати лет страдавшие от жестокого итальянского владычества, доходившего в некоторых случаях до систематического истребления, эти уцелевшие бедуины наконец-то дожили до того дня, когда у них на глазах их угнетатели беспорядочно бежали или же плелись бесконечными толпами в качестве пленников.

Египет и Суэцкий канал теперь спасены. Порт, база и аэродромы Бенгази образуют позицию, стратегически чрезвычайно важную для всего хода войны в восточной части Средиземноморского бассейна.

Я должен здесь подчеркнуть изумительные подвиги в области механизированной войны, совершенные британскими танками, которые по своей конструкции и качеству побили все рекорды и выдержали все испытания. Это показывает нам, насколько тесно и непосредственно работа заводов на родине связана с победами на заморских театрах военных действий.

Само собой понятно, что ни один из наших планов не удался бы, если бы наши летчики под командованием главного маршала авиации Лонгмора не вырвали превосходство в воздухе из рук численно гораздо более сильного врага. Точно так же и вся кампания в целом оказалась бы невозможной, если бы британский Средиземноморский флот под командованием адмирала Каннингема не загнал итальянский флот в его гавани и не поддерживал наступательные движения армии всеми гибкими средствами морской мощи. Насколько велико значение этих ресурсов, мы можем судить по тому событию, которое имело место сегодня на рассвете, когда наша Западная Средиземноморская эскадра под командованием адмирала Сомервилла вошла в Генуэзский залив и подвергла сокрушительной бомбардировке эту морскую базу, откуда, надо полагать, собиралась в скором времени выступить нацистско-германская экспедиция для нападения на генерала Вейгана в Алжире или Тунисе. Будет только справедливым, если итальянскому народу придется сожалеть по поводу того бедствия, в которое он был ввергнут диктатором Муссолини; и если гром канонады в Генуе, прокатившись по побережью и отозвавшись эхом в горах, достигнет слуха наших французских товарищей, повергнутых в горе и страдания, то, быть может, он ободрит их сознанием того, что друзья — деятельные друзья — уже близко и что Британия владычествует на морях.

События в Ливии составляют лишь часть повести о закате и падении Итальянской империи, причем будущему Гиббону потребуется гораздо меньше времени для того, чтобы написать ее, чем для его первого труда. Далее, на тысячу пятьсот миль южнее, мощная британско-индийская армия изгнала захватчиков из Судана и теперь неуклонно продвигается через территорию итальянской колонии Эритреи, стремясь тем самым полностью изолировать все итальянские войска в Абиссинии. Другие британские войска вступают в Абиссинию с запада, в то время как армия, сосредоточенная в Кении,— в арьергарде которой мы уже можем различить могучие силы Южно-Африканского Союза, организованные генералом Смэтсом,— наносит удар в северном направлении вдоль всего огромного фронта. И наконец, на борьбу поднялись с оружием в руках патриоты Абиссинии, независимость которой была украдена пять лет тому назад; их император, еще недавно находившийся на положении изгнанника в Англии, стоит в рядах своих воинов, чтобы биться за их свободу и за свой престол. Здесь, следовательно, мы наблюдаем начало процесса исправления зла и наказания злодеяний, и это лишний раз напоминает нам, что Божьи жернова мелют медленно, но истирают в порошок.

И в то время как эти многообещающие события шаг за шагом выводили нас из положения, которое многим казалось безнадежным, из положения бесспорно очень тяжелого в мае и июне, к сегодняшней ситуации, когда мы можем трезво и уверенно заявить, что у нас хватит сил исполнить свой долг, каким бы тяжелым он ни оказался в будущем,— в это время через Атлантический океан к нам донесся мощный поток сочувствия, доброй воли и действенной помощи тому всемирному делу, которое поставлено на карту. К нам приехали выдающиеся американские государственные деятели, пожелавшие посмотреть, как идут дела на нашем фронте, и установить, каким образом Соединенные Штаты могут оказать нам эффективную и скорейшую помощь. В лице м-ра Хопкинса, в обществе которого мне часто приходилось бывать за последние три недели, мы имеем дело с посланцем президента — президента, вновь избранного на свой высокий пост. В лице м-ра Уэнделла Уилки мы приветствовали борца великой Республиканской партии. Мы можем быть уверенными, что оба они расскажут правду о том, что они видели здесь,— большего мы и не просим. Остальное мы с твердой надеждой вверяем мудрости президента, конгресса и народа Соединенных Штатов.

С той поры, как я являюсь премьер-министром, я всячески избегал того, чтобы поощрять ложные надежды или пророчествовать, что все будет идти гладко и легко, но то, что я рассказал сегодня, должно наполнить нас чувством глубокой признательности и даже, я бы сказал, величайшего утешения и радости. Однако теперь я вынужден перейти к более серьезным, мрачным и грозным сторонам громадной картины войны. Все мы, надо полагать, задавали себе вопрос: что замышляет этот злой человек, чьи запятнанные преступлениями режим и система подвергаются сейчас опаснейшему испытанию? Что он готовил все эти зимние месяцы? Какой еще новый дьявольский акт он затевает? Какую еще малую страну он хочет захватить или раздавить? Какой новый вид нападения он применит против нашего островного дома-крепости, который — в этом нет ни малейшего сомнения — является единственным препятствием на его пути к мировому господству?

Мы можем быть уверенными в том, что скоро война вступит в более жестокую фазу. Сообщник Гитлера, Муссолини, отброшен в Албанию, но нацисты — после того, как они поглотили Венгрию, после того, как они ввергли Румынию в страшные конвульсии внутренней борьбы,— уже появились на Черном море. В Румынии уже собрана довольно внушительная нацистско-германская армия и размещены воздушные силы, которые уже проникли своими передними щупальцами в Болгарию. С согласия, надо полагать, болгарского правительства немецкие наземные соединения, исчисляемые тысячами солдат, захватывают аэродромы, обеспечивая германским воздушным силам возможность действовать из Болгарии. Произведены широкие приготовления для переброски германских войск в Болгарию, или через территорию Болгарии, причем не исключено, что это движение на юг уже началось.

Мы помним, что происходило в мае прошлого года в Бельгии, Голландии и Люксембурге; как они не переставали надеяться на лучшее, как они цеплялись за свой нейтралитет, как они были горько обмануты, раздавлены, ограблены, порабощены и с тех пор погибают голодной смертью. Мы помним, как пострадали мы с французами после того, как в последнюю минуту, следуя настойчивому, но запоздалому призыву короля бельгийцев, мы пришли к нему на помощь. Конечно, если бы все балканские народы встали друг за друга стеной, располагая помощью Британии и Турции, то много месяцев прошло бы, прежде чем немцам удалось бы сосредоточить на юго-востоке Европы наземные войска и авиацию достаточно сильные, чтобы победить балканские армии. А за это время многое могло бы произойти — и, безусловно, многое произойдет,— по мере того как будет возрастать эффективность американской помощи, по мере того как будет расти наша воздушная мощь, по мере того как мы будем превращаться в хорошо вооруженную нацию, по мере того как будут расти силы наших армий на Востоке. Но непреложным остается тот факт, что если страны Юго-Восточной Европы допустят, чтобы их разорвали на клочки поодиночке, то им придется разделить судьбу Дании, Голландии и Бельгии. А кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем пробьет час их освобождения.

Одна из наших трудностей заключается в том, чтобы убедить кое-какие из этих нейтральных стран Европы в том, что мы победим. Нам кажется просто поразительным тот факт, что они оказываются настолько близорукими, что не видят этого так же ясно, как мы сами. Я помню, как во время прошлой войны, в июле 1915 года, у нас сложилось впечатление, что Болгария готовится вступить на ошибочный путь; тогда м-р Ллойд Джордж, м-р Бонар Лоу, сэр Ф. Э. Смит и я пригласили болгарского посланника на обед и объяснили ему, каким глупцом окажется король Фердинанд, если присоединится к стороне, терпящей поражение. Но это оказалось бесполезным: бедняга либо сам никак не мог нам поверить, либо же не смог заставить свое правительство поверить этому. В итоге Болгария, против воли своего крестьянского населения, наперекор всем своим собственным интересам, примкнула к обозу кайзера, а после победы была жестоко урезана и наказана. Я надеюсь, что Болгария не собирается повторить свою ошибку. В противном случае болгарское крестьянство, да и весь болгарский народ, пользовавшийся таким благорасположением как со стороны Великобритании, так и со стороны Соединенных Штатов, окажется втянутым, третий раз за последние тридцать лет, в ненужную ему и катастрофическую войну.

В центральной части Средиземноморья итальянский квислинг по имени Муссолини и французский квислинг, чье имя Лаваль, каждый по-своему пытается превратить свои страны в половики для Гитлера и его нового порядка, надеясь при этом заручиться помощью нацистского гестапо и прусских штыков для утверждения своего господства над собственными соотечественниками. Я не берусь предсказывать ход событий, но во всяком случае в борьбе за центральный бассейн Средиземного моря мы сделаем все, что в наших силах.

Надеюсь, вы обратили внимание на воздушный бой, происшедший над Мальтой две недели тому назад. Немцы прислали на Сицилию целую Geschwader пикирующих бомбардировщиков. Им удалось нанести серьезное повреждение нашему новому авианосцу «Илластриес»; а потом, когда раненый корабль укрылся в гавани Мальты, немцы сконцентрировали на нем всю силу своего удара, намереваясь разнести корабль на куски. Однако немцы наткнулись на огонь батарей Мальты, которая является одной из наиболее мощно защищенных от воздушного нападения крепостей в мире; они встретились также с морской авиацией и Королевским воздушным флотом. В результате сражения, длившегося около трех суток, немцы потеряли из общего количества 150 пикирующих бомбардировщиков до 90 машин, в том числе 50 было сбито в воздухе и 40 уничтожено на земле. Несмотря на то что «Илластриес», в своем поврежденном состоянии, являлся одним из великих трофеев воздушной и морской войны, немецкая Geschwader признала свое поражение; больше она не прилетит. Весь необходимый ремонт авианосца «Илластриес» также был произведен на Мальте, после чего корабль спокойно проследовал своим ходом в Александрию, со скоростью 23 узла. Я остановился на этом эпизоде отнюдь не для того, чтобы сообщить вам, что это устранило угрозу в центральной части Средиземного моря, но для того, чтобы показать вам, что и там, как и всюду, мы намерены постоять за себя как следует.

Однако в конечном счете исход этой войны будет решен событиями на море, в воздухе и, прежде всего, на нашем острове. Как видно, теперь правительство и народы Соединенных Штатов уже твердо решили снабжать нас всем необходимым для победы. В прошлую войну Соединенные Штаты доставили через Атлантику два миллиона солдат. Между тем нынешняя война не является войной грандиозных армий, осыпающих друг друга колоссальными массами снарядов. Мы можем обойтись без помощи доблестных армий, формируемых на всей территории США. Они не понадобятся нам ни в этом году, ни в следующем и ни в каком ином, насколько я могу предвидеть. Но что нам действительно понадобится, и крайне срочно, так это колоссальный и непрерывный поток всевозможных военных материалов и технического оборудования. Нам надо иметь это здесь, и все это надо сюда доставить. В 1942 году нам потребуется огромное количество торгового флота, гораздо больше того, что мы можем построить сами, если только мы собираемся продолжать и наращивать наши военные усилия на Западе и Востоке.

Все эти факты, разумеется, хорошо известны противнику, и поэтому следует ожидать, что герр Гитлер, не щадя сил, будет охотиться за нашими судами, пытаясь сократить объем американских поставок на наши острова. Покорив Францию и Норвегию, он протянет свои когти в океан по обеим сторонам нашего острова. Я никогда не преуменьшал этой опасности, и, как вы знаете, я никогда ее от вас не скрывал. Вот почему я надеюсь, что вы мне поверите, когда я говорю, что питаю полное доверие к Королевскому военно-морскому флоту, располагающему поддержкой береговой авиации, и что убежден, что ему удастся с честью выйти из всех разнообразных испытаний этой поистине смертельной борьбы и что с помощью наших отважных моряков торгового флота, а также докеров и рабочих всех наших портов, мы сумеем перехитрить, переиграть врага, преодолеть и пережить худшее, на что способна вражеская злоба и изобретательность.

Самый важный вопрос я оставил напоследок. Как вы знаете, сэр Джон Дилл, наш главный военный советник и начальник имперского генерального штаба, предупредил нас о том, что Гитлер может оказаться вынужденным, в силу стратегического, экономического и политического давления в Европе, попытаться в ближайшем будущем вторгнуться

на наши острова. Никто не вправе пройти мимо такого предупреждения, поэтому вполне естественно, что мы круглые сутки работаем над тем, чтобы привести все в полную боевую готовность.

Я питаю величайшее доверие к нашему главнокомандующему генералу Бруку и к подчиненным ему генералам, чьи способности уже доказаны в деле обороны различных частей нашей земли. Но превыше всего я возлагаю свою веру на простую непреклонную решимость победить или умереть, воодушевляющую и поднимающую на подвиги четыре миллиона британцев, которым дано в руки исправное оружие. Военная операция по вторжению на такой остров, как Великобритания, оказалась бы далеко не легким делом без господства на море и без господства в воздухе, да еще перед лицом того, что ждет захватчика здесь. Но я обязан сказать слово предостережения, ибо, не считая трусости и предательства, худшее военное преступление — это чрезмерная самоуверенность, которая приводит к небрежности и нерадивости. Поэтому-то я и обращаюсь со словами предостережения. Минувшей осенью попытка нацистского вторжения в Великобританию неизбежно представляла бы собою более или менее импровизированную затею. Гитлер считал естественным, что после того, как Франция рухнула, мы тоже рухнем; но мы не поддались. И тогда ему пришлось лишний раз подумать. На сей раз попытка вторжения будет опираться на более тщательно подготовленное снаряжение и оборудование десантных судов и прочих средств, разработанных и изготовленных за зимние месяцы. Мы все должны быть готовы отразить газовые атаки, парашютные атаки, планерные атаки со стойкостью, предвидением и практической выучкой.

Должен еще раз подчеркнуть то, что уже говорил генерал Дилл и на что я сам указывал в прошлом году. Для того чтобы выиграть войну, Гитлеру необходимо уничтожить Великобританию. Пусть даже ему удастся посеять хаос в балканских государствах; пусть даже ему удастся оторвать крупные области от России; пусть даже ему удастся дойти до Каспийского моря; пусть даже ему удастся достигнуть ворот Индии. И все равно это ничего ему не даст. Пусть даже ему удастся наложить печать своего проклятия на всю Европу и Азию, но это не отвратит от него уготованной ему судьбы. С каждым новым месяцем те многочисленные гордые и когда-то счастливые страны, которые он угнетает ныне с помощью грубой силы и гнусных интриг, учатся ненавидеть прусское иго, а само слово «наци» окружено такой яростной и всеобщей ненавистью, какой люди еще не знали. И во все это время владыка моря и воздуха, Британская империя — нет, больше того, в определенном смысле весь англоязычный мир,— будет преследовать нацистов по пятам с вознесенным мечом правосудия.

На днях президент Рузвельт снабдил своего оппонента по прошлым президентским выборам рекомендательным письмом ко мне; в этом письме он собственноручно привел строки из Лонгфелло, которые, по словам президента, «применимы к вашему народу в такой же мере, как и к нашему». Вот эти строки:

… Плыви, наш славный челн,

В союзе силен среди волн!

И на тебя, меж бурь и бед,—

На символ будущих побед —

Глядит весь мир, надежды полн!

Какой же ответ должен я дать, от вашего имени, этому великому человеку, трижды избранному главе стотридцатимиллионного народа? Вот какой ответ я дам президенту Рузвельту: верьте нам. Дайте нам вашу веру и благословение, и тогда, по воле Провидения, все образуется.

Мы не оступимся и не собьемся с пути; мы не ослабнем и не устанем. Ни внезапные удары битвы, ни долгие испытания бдительностью и трудом не сломят нас. Дайте нам орудия, и мы закончим дело.

Секреты приоткрываются. В одной из «Хроник событий», сопровождающих данную публикацию речей Черчилля, уже сообщалось о визите в Берлин Молотова, состоявшемся 12—14 ноября 1940 г., во время которого обсуждался будущий раздел Британской империи и зон английского влияния, который должен был произойти после разгрома Англии. При этом Молотовым были заявлены притязания СССР на «район к югу от Батуми и от Баку» в направлении Индийского океана. Впоследствии в разговоре со Сталиным в августе 1942 г. Черчилль подтвердил, что ему было известно об этой советско-нацистской «конференции». Однако остается неизвестным, когда Черчилль узнал, что 18 декабря Гитлер подписал «директиву № 21» об операции «Барбаросса», разработку которой он еще в октябре 1940 г. поручил генералам Кейтелю и Йодлю и в которой речь шла о блицкриге против СССР в течение летних месяцев 1941 г.

Еще 31 января 1941 г. Черчилль в своем обращении к президенту Турции Инёню, предлагая размещение английских авиабаз на турецкой территории, писал: «Позиция России представляется неясной, и мы надеемся, что эта страна может остаться лояльной и дружественной. Ничто не удержит Россию от оказания помощи Германии — хотя бы косвенной — больше, чем присутствие мощной английской бомбардировочной авиации, которая могла бы из Турции атаковать нефтепромыслы Баку».

Эта фраза писалась Черчиллем явно под впечатлением известных ему слов Молотова об интересах СССР в направлении к югу от Батуми и Баку.

Однако уже в выступлении по радио 9 февраля 1941 г. Черчилль говорил: «Для того чтобы выиграть войну, Гитлеру необходимо уничтожить Великобританию. Пусть даже ему удастся посеять хаос в балканских государствах; пусть даже ему удастся оторвать крупные области от России, пусть даже ему удастся дойти до Каспийского моря…» Эти слова о возможном продвижении нацистов вглубь СССР с захватом «житниц Украины», он будет повторять еще не раз, приоткрывая, таким образом, своим слушателям некоторые детали гитлеровской операции «Барбаросса». Потом он скажет, что предупреждал и Сталина, но тщетно: «кремлевский горец» усматривал в его заботе корыстные интересы.

Тем не менее осведомленность Черчилля о скором конфликте Германии и Советского Союза и понимание нацистской угрозы руководством США вселяли в него бодрость и укрепляли его веру в победу, и эти настроения отразились в его речи «Дайте нам пушки, и мы закончим дело».

Примечания:

Geschwader (нем.) — эскадрилья.